Забытые истины - Страница 16

– Я ничем не лучше нее, – отчеканил Бен.

И Чжан не стал уточнять, прекрасно понимая, что ученик и без его наводки проделал весь необходимый путь.

– Дальше.

– А дальше моя гордыня нашла очень оригинальное выражение: я решил одним выстрелом убить двух зайцев – и уличить в лицемерии, и поставить на место. – Разговор снова приобрел характер общения между двумя друзьями.

Чжан был доволен учеником и, не скрывая этого, улыбался теперь широко и приветливо, что, впрочем, не исключало возможного наказания.

– Я отвечал на ее вопросы на латыни, – продолжал свою исповедь Бен. – Вот, кажется, и все.

Чжан усмехнулся.

– На латыни? С тех пор как ты начал думать, в твою голову стали приходить весьма оригинальные мысли. Подведем итоги. Хочешь попробовать сам?

Бен почесал затылок.

– Ладно, попытаюсь.

– Но прежде, чем высказаться, ответь для себя на один вопрос. Стал бы ты думать, как отомстить, как продемонстрировать свое превосходство, если бы на ее месте была, к примеру, мисс Дадли?

– Чего-о? – не понял Бен.

Чжан только кивнул: мол, думай, а не говори.

Но при чем тут их соседка? Бену вспомнилось красное прыщавое лицо мисс Дадли. Полная, но при этом не в меру энергичная девушка лет двадцати трех, ужасно инфантильная, привязанная к родителям. Стал бы он ей что-нибудь доказывать? Да боже упаси! Она, конечно, далеко не глупа, но как-то… Бен вообще не мог понять, зачем его об этом спросили. У него в голове уже сам собой сложился такой замечательный вывод. Было очевидно, что подумай он еще тогда, когда только услышал реплику журналистки, никаких ошибок не было бы. Репортерша же невиновна. Не хуже и не лучше, чем другие люди, чем он сам. Но с какой целью Чжан упомянул мисс Дадли? Бен развел руками.

– Я не могу понять, откуда начать думать, – честно признался он. – Как связана эта Делия Шерри с нашей мисс Дадли?

– Ты знаешь ее имя? – хмыкнул Чжан.

И Бену все в одночасье стало ясно. Разумеется, имя человека, который тебе абсолютно безразличен, не запоминают вот так, увидев один-единственный репортаж. Больше того, если тебе плевать, зачем что-то доказывать? Бен вообразил сцену, где на месте Шерри стояла бы Дадли. Да он просто пропустил бы ее слова мимо ушей. Значит, эта Делия ему понравилась. Внешне или еще как, но понравилась. Ну и Чжан! Он сразу знал, в чем причина его поведения, но устроил все так, чтобы Бен сам дошел до надлежащего вывода.

Чжан поднялся, показывая этим, что разговор окончен.

– Ты пойдешь в свою комнату и тысячу раз повторишь тэгук-сам-джан.

У Бена аж внутри все оборвалось: после дороги, отстояв почти два с половиной часа перед тренером, еще идти заниматься? Ведь уже час ночи! А мозг тем временем проводил подсчеты: одно упражнение занимает в среднем минуту. В часе шестьдесят минут. Тысячу разделить на шестьдесят будет примерно семнадцать. Если учесть заминки и прочее, то получается восемнадцать часов, а то и больше. Почти сутки! Да что он такого сделал, за что подобная кара?!

Чжан прочел вопрос в глазах ученика.

– Что выражает тэгук-сам-джан?

– Символ пламени, – уныло отозвался Бен. Перспектива махать руками и ногами до следующего вечера без отдыха и сна его не прельщала, но воля тренера… Короче, назвался груздем, полезай в кузов.

– Точнее, – попросил Чжан.

– Внутри каждого из нас есть пламя, – вяло начал Бен голосом нерадивого ученика, которого приперли к стенке. – Подобно земному огню, оно способно прогонять тьму, согревать, оберегать и давать чувство безопасности. Но, с другой стороны, способно и уничтожать, если выйдет из-под контроля. Иначе говоря, пламя может быть орудием созидания и разрушения. Наш внутренний огонь, наши страсти должны быть подчинены воле и разуму.

Чжан скрестил руки на груди.

– Тебе понравилась женщина, – начал он спокойным вкрадчивым голосом, очень осторожно, словно боясь обидеть. – И как ты попытался привлечь к себе ее внимание? Обидеть, оскорбить, унизить. Желая подспудно созидания, а союз с женщиной всегда строится на нем, ты используешь страсти, ведущие к разрушению. Ничего не напоминает? Нет? А у меня такое ощущение, что мы это уже проходили. Я не настаиваю на наказании. Ты свободен, можешь идти спать. – И Чжан вышел из кухни.

Бен, изумленный и ошарашенный, остался стоять, тупо глядя перед собой. Неужели столько лет упорной работы над собой ничего не изменили в нем? Тренер с безжалостностью палача поставил его перед фактом – все сначала. Все по старой, протоптанной дорожке. А ведь Бен даже не заметил бы, если бы Чжан не заставил его два с половиной часа копаться в себе. Эта маленькая шутка, как ему казалось, абсолютно безобидна… Нет, не шутка. И не безобидная. А все тот же разрушительный импульс, который одиннадцать лет назад чуть не привел его к страшной трагедии.

Бен опустился на стул и уронил голову на руки. Ему стало жутко. Неужели? Неужели он все тот же? Все тот же Бенджамин Рэдл, оказавшийся когда-то на скамье подсудимых и оправданный ловким адвокатом? А ведь с того дня прошло одиннадцать лет…

Стоял тихий теплый майский вечер. Алые лучи солнца проглядывали сквозь листву деревьев, словно атласные ленты, вплетенные в ветви; рыжие облака будто замерли в зареве заката. Люди куда-то исчезли с улиц, но без них было еще лучше. Какое-то сладостное умиротворение было разлито в воздухе, пахло летом и грядущей сухостью.

Бен возвращался домой с тренировки на час раньше обычного – в зале меняли проводку и потому всех отпустили. Организм, впрочем, очень четко чувствовал недостаток физической нагрузки. Ему было откровенно мало, и он настырно требовал еще. Не зря говорят – спорт, если занимаешься им серьезно, тот же наркотик. И Бен уже думал, где бы найти применение избытку энергии. Первое и самое простое решение, пришедшее в голову почти сразу, зайти домой, взять жену и пойти побегать. Берта обычно занималась этим самостоятельно, поскольку Бен после вечерней тренировки оказывался в недееспособном состоянии. Но сегодня обстоятельства сложились иначе. Можно провести время вместе.